— Дмитрий Иванович, вы с детства мечтали строить?

— Вообще нет. Я приехал в Барнаул из деревни Сараса Алтайского района. Поступал в АлтГТУ на автотракторный факультет. Не поступил, и баллов не хватило довольно много. Пошел учиться в строительный лицей №45 на улице Эмилии Алексеевой, который сотрудничал с АлтГТУ, поэтому после двух лет учебы в лицее в вуз принимали сразу на второй курс без экзаменов. Учились так: день в лицее, четыре дня в вузе.

— И когда поняли, что строительство – это ваше?

— А вот на первом курсе и понял. Наша преподавательница, ныне уже покойная Болотникова Елена Петровна, отличная женщина, как мама нас воспитывала, молодых сопляков, говорила: «Присмотритесь к специальности». И специальность мне очень понравилась. Уже после первой четверти я понимал, что это то самое, куда нужно идти учиться. И в политехе давали достойное образование. Я благодарен своим преподавателям; выйдя из вуза, мы имели хорошее представление о том, как нужно строить, как не нужно строить.

— И как не нужно? Что при проектировании можно сделать неправильно?

— Вот вы встаете утром умываться или принимать душ, включаете воду и ждете десять минут, пока холодная вода превратится в горячую…

— Это в старых хрущевских домах, это циркуляции нет.

— Это и в новых домах бывает. Это и называется «не так». Насос на циркуляцию подобран неправильно, напора не хватает. Когда кнопку унитаза нажал, а в душе закричали – мы за это тоже отвечаем.

— Когда вы пришли в вуз, еще на чертежной доске проекты чертили?

— Нет. При мне кульманов уже не было. Уже все было компьютеризировано после жестокой схватки с теми, кто был за кульманы. Так что я уже то поколение, которое не умеет чертить на чертежной доске. Нас, конечно, учили, но необходимости не было.

— То есть, карандаш и логарифмическая линейка – не ваши инструменты? А тогда из чего состоит ваша работа?

— Все проектирование идет на компьютерах. Карандаш и логарифмическая линейка в нынешнем проектировании отсутствуют как таковые, может, только у ветеранов лежат. Но компьютер – только инструмент. Наша работа – это творчество, воплощение идеи заказчика в чертежи. Далее авторский надзор на строительном объекте до ввода в эксплуатацию. Во всей этой цепочке мы принимаем непосредственное участие.

Вот у вас есть земля, вы хотите на ней что-то построить. Наша задача - дать вам пакет документов, из которого ваши подрядчики все поняли бы и не задавали вопросов, что и как делать.

— Спорить с застройщиком приходилось?

— Всегда. Это наша работа. Мы ориентируемся на нормы, нормативно-техническую документацию. Они составлены обобщенно, нельзя предусмотреть каждый случай. Например, по нормам внутренние трубы ливневной канализации должны быть оцинкованы. А 80 процентов застройщиков хотят поставить эти трубы из черного металла. Это не скажется на качестве, труба будет также проводить воду, но оцинкованная дороже раза в три. Мы вынуждены отстаивать то, что написано в нормах.

— А нормы каких годов?

— Они обновляются. С завидной регулярностью. Работает большой бюрократический аппарат по выпуску этих норм. Они теперь выставляются на публичное обсуждение, и мы можем пытаться на них влиять.

— Часто бывает, что строительные нормы вызывают недоумение?

— Есть проблема, известная строителям, по внедрению нормы на каменные и армокаменные конструкции. Нормы сегодня запрещают строить кирпичные и монолитные дома с облицовкой в полкирпича – как это строят все застройщики в Барнауле и других городах, а требуют облицовки в кирпич толщиной.

Представьте кирпичный дом: стена 640 мм толщиной, это два с половиной кирпича, утеплитель 15 см, и облицовка в полкирпича. Облицовка защищает внутреннюю стену. С нашей точки зрения этого более чем достаточно. Однако в нормах говорится – нет, облицовка должна быть в кирпич толщиной. Более того, нужно делать вентилируемый зазор, а это уже минвата, и снова удорожание.

— И когда принята такая норма?

— С 1 июля 2015 года — с тех пор нельзя проектировать по-старому. В принципе, на нашем традиционном строительстве сейчас поставлен крест.

— Но стройки-то идут.

— Достраивают то, что было начато ранее. Мы сейчас работаем с управлением по строительству, на законодателей выходим – работаем в направлении изменения этой нормы. Чтобы выпускать проекты, мы сделали технические решения, утвердили их у разработчиков норм, есть официальное заключение, так мы имеем хоть какое-то основание для начала проектирования по старым нормам.

Между Минстроем и Минрегионразвитием, которые выпускают нормы, с одной стороны, и строителями, проектировщиками – с другой, есть недопонимание. Началось все с 2000 года, с введения закона об энергоэффективности, когда нас заставили применять минвату, т.н. эффективный утеплитель. Потом запретили в жилье использовать алюминиевые провода в системах электроснабжения. Все это, конечно, ведет к удорожанию строительства, в конечном итоге – к росту стоимости квадратного метра жилья.

— Вы - Главный инженер проектов. Что входит в ваше ведение?

— Начинка здания, конструктив, даже в некоторой части облик здания – вот за это отвечаю как главный инженер со стороны надежности и безопасности. ГИП — координатор проекта. Всем дает задания, собирает всех, решает текущие проблемы – у ГИПа такая должностная инструкция, что уши заворачиваются…

— А вы как отнеслись, когда вам предложили эту работу?

— Положительно, я люблю трудности.

— Вы десять лет работаете в «Алтайгражданпроекте» – какие объекты запомнились сильнее всего?

— В первую очередь, это технопарк в Кемерово. Работали там с 2010 года, запроектировали разнообразные здания. Первое — лабораторный корпус. На площади в 3,5 тысячи кв. метров в одном здании собраны вместе 11 инновационных производств, и все разноплановые. Одно — получение из угля всякого рода таблеток, другое — получение драгоценных сплавов из отработанной электроники. Еще, например, электротехническая лаборатория, где дикие мощности, специальные трансформаторы.

Для производства, в котором применялись дробилки для угля, спроектировали плавающие полы — на подвижном основании, не примыкающие к стенам – чтобы вибрация не передавалась на стены и несущие конструкции. Для каждого производства надо было найти решение. Этот корпус построен и работает.

Также мы проектировали корпус биомедтехнологий, под конкретного резидента, который занимается не только исследованиями, а и производством биологического материала: делает искусственные клапаны сердца, проводят глубочайшие исследования на уровне генной инженерии. Интереснейшие помещения там были.

— Как в кино – стекло, все стерильно?

— Именно. Это называется «чистые помещения», причем, достигался пятый класс чистоты – стерильность большая, чем в операционной.

— Как достигается стерильность? Применяются особые материалы, которые не осыпаются?

— Совершенно верно. Это определенные стройматериалы в несущих конструкциях, определенные отделочные материалы. Специальная система вентиляции. Интереснейший был объект, насыщенный. Над каждым разделом работало по группе – пять-шесть специалистов, чтобы запроектировать в срок и пройти экспертизу. К сожалению, этот объект потом не попал в программу по инвестированию и сейчас он заморожен, стоит недострой, жалко его очень.

Также проектировали Экспоцентр, аналог Экспоцентра в Новосибирске, колоссальных размеров. Совсем другая специфика здания. Множество импортного оборудования – страшно подумать, сколько бы он сейчас стоил. Его тоже спроектировали и заморозили.

В прошлом году мы проектировали центр волейбола в Новосибирске — домашнюю арену клуба «Локомотив». Хороший клуб, занимает призовые места, а домашней площадки не имеет. Очень интересная была работа. Там большепролетные конструкции, они требуют пространственных расчетов. Отдельная забота — инженерия, работа всех систем в комплексе. И надо успевать за развивающейся техникой. Нельзя заложить прошлогодние или позапрошлогодние решения. Потому что эта техника уже не выпускается. В этом проблема замороженных объектов: даже если их разморозят, проекты уже придется менять: что-то снято с производства, вдобавок идет политика импортозамещения, а оборудование запроектировано импортное. Если на нынешний курс пересчитать, то комплекс обойдется в полтора раза дороже. И если деньги появятся, то надо будет перепроектировать на российское оборудование.

— А какой ваш самый сложный объект в Барнауле? Или у нас все стандартно?

— Все как раз нестандартно. Каждое здание, даже стандартное, требует множества нетиповых решений – свое крыльцо, свои фасады, свои архитектурные фишки. В Барнауле большинство моих объектов как ГИПа – это жилые дома, уже даже кварталы.

— Допустим, вы проектируете 15-этажный дом. Какого объема будет проект?

— Если измерять нашу работу в листах, хотя это не очень правильно, то на 15-этажное здание из трех-четырех подъездов приходится три альбома формата А2 листов по сто каждый конструктива. 300 листов. И раза в три больше всего остального – архитектура, сантехника, электроснабжение, вентиляция…

— А по времени?

— На один проект уходит в среднем около полугода.

— Вы в «Алтайгражданпроекте» ощутили кризис?

— Ощутили. Оптимизировались. Но сейчас портфель заказов пополняется, и уже начинаем не успевать. Остаются фирмы, которые готовы строить. Не имея деньги, чтобы строить, люди находят средства на проектирование. Чтобы кризис закончится – и сразу начать работать.

— У вас есть увлечения?

— Горные лыжи. Впервые попробовал на «Авальмане», еще когда учился в институте.

— А чем вам нравятся горные лыжи?

— Чистый воздух, снег, горы… Я чувствую себя свободным.

— Какие книги любите?

— У меня две маленькие дочери, поэтому я сейчас люблю только детские книги.

— Про Гарри Поттера?

— До этого еще не дошли. Мы сейчас на стадии Волшебника Изумрудного города, Урфина Джюса…

— А какой проект сейчас наиболее интересен для вас лично?

— Мы начинаем проектировать ширм-бар в Манжероке, на вершине горы Синюха. Небольшой, но интересный. У нас не было подобного объекта. Такая работа требует смекалистого подхода. Летом открытая терраса, зимой — обзорный бар. Специфический проект: сейсмика 8-9 баллов, дороги нет… На следующей неделе туда поеду…

— По легенде проектировщики мостов при сдаче объекта на лодке заплывали вниз и ждали, пока проедет первый поезд. У вас есть какая-нибудь похожая традиция?

— Такой традиции нет. С нашими объектами что-то подобное придумать трудно. Но если бы была, мы бы ее свято соблюдали – нам за наши объекты краснеть не приходится…

Журнал "Капиталист"